--------- 2 этаж. Dark-room
Буквально упав в пространство комнаты, он сразу осмотрелся по сторонам. Назначение сего помещения было просто до невозможности определенным. Настолько, что Рен не смог не усмехнуться.  Голова отчего-то сделалась очень тяжелой, но вход в ванную он нашел без труда. Предварительно разувшись (и как я о порог не запнулся?) Такатори проплыл в ванную, краем глаза паля огромное зеркало.
- Вау, тяжелая, наверное, штука, - думал он, разумеется, несколько не об этом, но этот маленький моментик можно упустить. Красная дымка перед глазами дурманила, а в носу стоял навязчивый аромат. Ванная комната, с дверью которой он кое как справился, оставляя кровавые подтеки на ручке, несколько контрастировала с основной, но не настолько, чтобы это неприятно било в глаза. Включив холодную воду и глянув на свое мутное потекшее отражение, Рен внутренне схватился за голову, которая, кстати говоря, начинала болеть.
- Прости, Рика, я несколько не успеваю за твоей мыслью, да и на философские беседы не способен, – собственный голос, отражающейся от стен, вызывал новую волну мурашек, а может это от холодной воды? – Где там твоя аптечка?
__________________________________________
Внешний вид: светлые рваные джинсы, черная рубашка с нелепыми картинками, возможно даже слишком легкие кожанные туфли. С собой телефон.

Холодная вода на ладонях, немеющие от неё пальцы, смывающая долбанную дымку. Мысли-мысли, где же вы? Пусть не всегда умные, но обычно спасающие его мысли. Куда они разбежались? Ещё раз опускать голову в холодную воду, наверное, не стоит. Лимит здоровья есть и у него, хотя он и предпочтительно не болел. Под ногами отчетливо чувствовался теплый кафельный пол. Значит с подогревом, - как-то на автомате отметил про себя Рен.
- Иди сюда! – голос Рики из-за воды и кафельных стен звучал обрывисто. Последний раз плеснув на лицо холодной воды, Такатори вышел из ванной.
- Маленький беспорядок? – бровь самопроизвольно взбирается вверх. Он конечно не утруждал себя чрезмерным рассматриванием комнаты, но достаточно помнил, что на полу ничего не валялось. – Ну, да, маленький… - спрашивать, что он делал, для того, чтобы его устроить, Рен не стал.
Рика устроился на ложе, удобно расположив аптечку на своих коленях. Такая милая картина. Решив не присаживаться рядом на кровать, юноша с улыбкой опустился перед ним на колено, демонстрируя израненную ладонь. Ну, прямо рыцарь или действительно какой-нибудь доморощенный принц, наконец-то, оказавшийся при дворе. Если Рике хочется поиграть в благодетеля, это его дела. Рен же со своей стороны решил немного забить на время и просто побыть в его обществе. Они так давно не виделись и, пусть встреча оказалась несколько болезненной, лично он, Рен, рад, что она случилась.
Сейчас глядя на, неожиданно для него, сосредоточенного Рику, Такатори понимал, что они оба изменились. Если не внутренне, то внешне точно. Маленькая складочка между серебристыми бровями, отсутствие такого привычного для Рена беззаботного выражения на лице, тишина… Впрочем последнее не напрягало. Рен знал, что Рика, как и он сам, носил маску на лице, но никогда не утруждал себя попытками заглянуть за неё. Хотя нет, дело даже не в этом…. Тогда, когда они ещё только познакомились, уже тогда, он принял Рику таким, каким он был. Широком и полностью. С его походами по магазинам, бесконечным трещанием и шалавистым характером. Рена все это не волновало. И даже притом что, несмотря на свою не ревнивость, Такатори был страшным собственником, обиды на Рику заканчивались с той секунды, когда он снова оказывался рядом. Рен скучал без него, но сребровласый блондин казался ему чем-то настолько привычным и неизменным, что он не мог представить, что с ним может что-то случится. А оно случилось.
Было больно. Когда что-то падает на израненную поверхность – это всегда больно, но физическую боль Рен терпел вполне спокойно, только несколько раз поморщившись, демонстрируя свое недовольство болезненной перевязкой. Близость Рики успокаивала и в тоже время волновала, а он сидел перед ним с протянутой рукой, будто что-то просил. Мило, действительно мило. От Рики он мог просить две вещи – прощения и бросание наркотиков. Первое не имело смысла, потому что сам он себя не простит, а второе… за вторым нужен был глаз да глаз, и это было проблемой.
Тишина оборвалась коротким щелчком аптеки. Приподняв голову, которая уже чуть ли не упиралась в колени Рики, Рен пошевелил рукой, пару раз сжал и разжал кулак. Повязка была вполне тугой, но двигаться, сильно не мешала. Это хорошо.
- Да все со мной в порядке! – недовольно сморщившись, юноша попробовал избежать лишнего, по его мнению, прикосновения, но не успел. – Думаешь? – докоснувшись до своего лба, Рен не обнаружил никакой температуры. Не высокой, не низкой, никакой… Видимо виной всему отсутствие обычной чувствительности. То ли из-за лекарства, то ли ещё почему-то, но вот его губы на лбу до сих пор горели обжигающем клеймом.
Позволив Рике подняться, Рен перевернулся, облокачиваясь на кровать. Блондин собирал погром в одну кучу, не иначе. Быстрые, но все же изящные и легкие движения, знакомые ему давно. Они привлекали и дразнили, как впрочем, всегда. Усмехнувшись, Рен лишь покачал головой, глядя на соблазнительно облизанную черешню. Он не был голоден.
__________________________________________
Внешний вид: светлые рваные джинсы, черная рубашка с нелепыми картинками, возможно даже слишком легкие кожанные туфли. С собой телефон.

Откинувшись назад, он увидел свое мутное изображение в зеркале. Мутное, потому что перед глазами что-то упрямо стояло. Легонько вздрогнув, когда Рика на него облокотился, Рен заставляет себя расслабиться. Пусть нелегко, в его обществе многие вещи переставали быть легкие. Его аромат… он почти осязал его, благодаря черешни за навязчивый запах. Прогнать? А зачем? Это такая малость, просто сидеть рядом. Тем более, что он так хорошо знал все изгибы и угловатости этого тела, что волноваться было как-то поздно. К тому же он был горячим, и для разнообразия это его совсем не нервировало, даже наоборот. Это расслабляло. Хотелось приобнять его и заснуть. Интересно сколько сейчас времени? Когда он ушел было что-то между трех и четырех. Сейчас уже точно четвертый час, а они молча сидят в комнате, предназначенной совсем для другого. Рика, ты…. Сейчас ему как никогда хотелось просто его обнять, просто поддержать? если это возможно, но зная себя, Рен не был уверен в своем умение во время останавливаться. Верность. Что такое верность? Если честно он слабо себе представлял, для чего существует такая вещь, особенно в мире, где противозачаточные средства контролируют нежелательную рождаемость. К тому же, в однополых отношенияхэто как-то не серьезно.... Но многие расценивали это как предательство, Рен же в таких случаях считал, что просто не умел давать всего того, что нужно было его партнеру.
- Думаешь? – спокойно взглянуть в эти глаза, который раз за сегодняшний вечер? И откуда эта глупая радость? Блин, они не виделись полгода! Помнится, он начинал безумно раздражаться после месяца разлуки, а тут полгода. Иногда он даже ходил на эти долбанные концерты, которые терпеть не мог, в других городах… ни слова не говоря… просто смотрел. В этом было что-то совсем уж мазохисткое, так дразнить себя, но ему нравилось. Иногда, по-крайней мере. Иногда же заставлял звонком с ног бросаться и предстать перед его взором. Вот хоть тресни, а через какое-то время должен быть рядом. Зачем? Ему нравилось. Ему нравилась та власть, которую он над ним имел, и нравилось, что Рика над ним тоже имел определенную власть. С ним Рен почти никогда не сдерживался. Без него иногда определенно сходил с ума. Но почему-то, именно тогда, когда было по-настоящему хреново, не звал. Почему?
- Ты тоже изменился, правда, как именно не могу сказать…. Хотя это может быть просто связано в отношение ко мне…. – последнее было сказано почти шепотом. Тихо и невнятно. Ещё он хотел сказать, что ему не нравится окружающая Рику аура фатальности, но промолчал. Это не должно быть его делом.
Слушать про связи Мизуно было… неожиданно больно. Впрочем, как всегда. Многое связанное с Рикойбыло больно для него, Рена. Правда, раньше бы он его заткнул, каким-нибудь способом, а сейчас упрямо вслушивался в слова. Будто набирая лимит собственной боли. А есть ли он?
- Вот как… - что он мог на это сказать? Сам он ни с кем не встречался до Кёи, как минимум в понятии Рики. Вообще-то, полгода не такой уж большой срок и его вполне можно прожить без секса. Он, конечно, экспериментировать так над своим организмом не стал, но то, что это возможно был уверен. А так… Просто по мере надобности посещал подобное заведение. Дорогое и в отличие от этого, нелюдимое для его возрастной категории.
- Рика… - Нимфоман хренов. Что тут скажешь? Чем успокоишь? Грязный…. Грязный, так помойся! Не хочешь пачкаться, так остановись! Не можешь остановиться, найди того, кто остановит, бл*!! От меня-то ты чего хочешь? – Да, очень глупо, но для блондинки вроде тебя в самый раз. Грязный - не грязный, все это чушь собачья. Это ты сам определяешь, а не кто-то со стороны, понял?
Пальцы обвивают его подбородок. Это ложь, что он не может остановиться. Он не хочет. Потому что и такая жизнь, и все это положение вещей его устраивает, не иначе. Или ему действительно хочется, чтобы кто-то его остановил. Этого Рен не знал, но если эта маленькая дрянь будет продолжать так активно водить руками по его коленям, вся напусканная спокойность улетит в трубу.
- Ты спрашиваешь так, будто  не способен кого-то полюбить, - даже не обиженно, а просто хмыкнуть. Тот кто важен… Тот же Рика для него очень важен, но он ведь спрашивает не об этом? Где-то на другом конце города над учебниками бдит тот, кто ему важен, а он сейчас сидит на полу чуть ли в обнимку с тем, на кого, при правильно расположенных акцентах, ему должно быть все равно. Это же уже о чем-то говорит, нэ? – Да, я думаю да. У меня есть люди, которые важны для меня и есть тот, кого я люблю.

__________________________________________
Внешний вид: светлые рваные джинсы, черная рубашка с нелепыми картинками. С собой телефон.

Сколько раз нужно повторить идиоту о том, что он идиот, чтобы он понял, принял и начал вести себя нормально?! Сколько раз?.. Блин и почему в его присутствие я чувствую себя таким вот идиотом? Идиотом, которому приходится босиком ходить по стеклу, в поисках чистого места. Что я такого опять сказал?! Почему?...
- Блин, придурок, да я не про тебя.
Принц…Маленький принц… С Рикой у него часто возникало ощущение, это ощущение, будто он принц. Где его государство? Где его владения? Нет ничего. Только маленький принц среди пустынной планеты. Но даже у того принца была роза, а на земле он завел знакомства, кроме того тот маленький принц обладал довольно простой, но правильной логикой, а у Рена всегда было все непомерно сложно.
Почему он злится? Сейчас, когда тепло ушло, почему он злится? Почему он не может понять красные следы на ладошке? Рика ты…
Подняться это не долго. Подняться и пройти за ним в ванную, но для чего? Приди он чуть пораньше, он бы остановил его, но с другой стороны, неужели это так важно? Ведь, в конце концов, это всего лишь очередная доза. На какое-то мгновение он устал, устал бегать и упрашивать. Пусть это только сегодняшний день, но он знал, что так будет длиться до бесконечности. Почему, но почему вокруг него всегда столько проблем?! Он устал и облокотился на косяк, спиною к сребровласику. Не было желания его видеть, изменяющиеся зрачки глаз, рваные движения - всё это он не хотел видеть. Он хотел развернуться и уйти, но не мог. Ноги будто пустили корни, заставляя его прочно упираться в дверной косяк.
- Стало легче? – Рен не признал свой голос. Хотя нет, он признал его слишком хорошо и надеялся, что сможет держать себя в этом состоянии. Главное не оборачиваться, не смотреть, не слушать. И не говорить…. Потому что иначе… - Я спрашиваю, стало легче? – язык прошелся по губам, оставляя какую-то горечь, а пальцы медленно сжимались, творя какое-то важное чувство. Надо же, повязка  стала намокать. Насколько же я сильно порезался? 
- Бл*! –  Рен пяткой пнул закрывающуюся по инерции дверь, - Какого… хрена… говорить… с тобой… все равно… что… со стенкой?!! Да это чертова дверь слушает внимательней!!! А главное знаешь что?! Он не переворачивает все с ног на голову!!! – каждое слово сопровождалось очередным пинком. Нога уже отказывалась воспринимать боль и онемела, а Рен как будто со стороны смотрел, как дверь, до этого оставляющая следы не стене, наконец-то слетела с петли. Стало легче. Совсем чуть-чуть, но легче. И больнее. Стекая по косяку вниз, он убаюкивающе погладил ногу. Блин, я сегодня себя все-таки травмирую. Говорить расхотелось, вообще. Да и что он мог сказать? Но и молчание после подобного психа было слишком тяжелым.
- Я не понимаю тебя, Рика. Можешь считать меня идиотом или кем-нибудь вроде, но я не понимаю, а ты ничего не объясняешь. Вот что я такого сказал? Я верю, что ты любишь, Рика… Я никогда в этом и не думал сомневаться, - руки сами прошлись по карманам в поисках отсутствующих там сигарет. Хотелось курить. Просто не выносимо. Он искренне не понимал, зачем ему нужны эти истеричные разговоры. Ему что в свое время девушек для этого не хватало? Рика же прекрасно знал, что он не выносит никаких сцен.
Хватит ему истеричек. Хватит уже самоубийц на его почве. Одна дура по пьяни вены себе резала осколком бутылки, другая вон видео в интернет сплавляла. «Я люблю тебя, Рен!» Да пошли вы на *уй с такой любовью. Вот зах она ему нужна?! В голове не укладывалось только одно, с чего вдруг Рике захотелось устраивать мелкие истерики?! Мелкие и не совсем мелкие.
- Что мне сделать, чтобы ты прекратил это? -  уже спокойно и глухо. Голова гудела, раскалываясь на мелкие части, и он пару раз не сильно ударил ей об косяк, чтобы хоть она не возмущалась. Что он тут делает? На полу, рядом с павшей дверью, ощущая тепло… самого его бил озноб, то ли от нервов, то ли от температуры. Он уже терялся. Больше всего хотелось заснуть и желательно не просыпаться, но…. Нельзя. Эти благи явно не для него. – Не знаю, что там творится сейчас в твоей голове, но снова повторюсь – я не хочу, чтобы ты себя гробил, потому что ты очень важен для меня Рика. Как тебе это сказать, чтобы ты, наконец, понял? «я никому не нужен», - передразнил юноша, - Да с чего ты это взял?! Идиот, придурок, блондинка… блин… у меня на тебя ни зла, ни слов не хватает.
Смерть. Для Рена люди вокруг него зачастую были неизменными, почти вечными. Они просто были обязаны пережить его, но по факту оказалось не так. Рен всегда считал себя не приспособленным к жизни. Человеком, который не сможет дожить и до средних лет. Внутренне он всегда переживал, что будет с его родными, если он все-таки умрет? Пожалеют ли они? Будут ли переживать? Простят ли за то, что он творил в своей жизни? Все это теперь кажется такой тупостью. Его сильный отец умер. Был убит. Ему всегда казалось, что он должен почувствовать смерть близкого человека. Не обязательно всяких там троюродных тёть, но сестер, мать, отца… Но оказалось все не так. Смерть не оповещает о себе. Смерть просто останавливает жизнь дорогого тебе человека, а бы живешь дальше. Дышишь, ешь, пьешь, ссоришься сбывшим любовником, бросаешь нынешнего одного в своей квартире…. А в это время где-то там… кстати где? Взрыв разнес его поместье, интересно хоть кто-то соблаговолил спасти тело. Блин… он даже так не смог, возможно, с ним проститься.
- Я только потерял отца, - дышать становилось все трудней, и воздух вырывался из легких рваными клочками, - и я совсем не готов потерять ещё кого-то важного для меня. Совсем. – истерика кое-как удерживалась в руках, оставляя мокрые кровавые пятна. Он ничего не смог сделать с отцом. Ничего! Он всегда считал себя и умным и талантливым, а по факту оказался совершенно беспомощным. Вот и сейчас….
__________________________________________
Внешний вид: светлые рваные джинсы, черная рубашка с нелепыми картинками. С собой телефон.

Вот такого Рен от него не ожидал. Признаться, когда его распахнутые «фиалковые» глаза попалили занесенную над ним руку, он слишком прифигел, чтобы попробовать увернуться. Его блондинка его ударила? Все мир может, весело раскачиваясь, валить в дурдом. Стержень его веры рухнул…  Впрочем, опыт подсказывал, что у любого есть терпение, которое можно исчерпать. Видимо это и случилось с Рикой.
- Перестань, истеричка, - ненадолго замерев, руки все- таки вполне решительно и привычно приобняли блондина. Сидеть вот так вот, упираясь спиной в косяк, было не совсем удобно, но Рен не спешил жаловаться. Как ни странно удар пришелся как раз кстати, учитывая начинающуюся истерику. Правда по инерции откинувшаяся голова, встретила косяк, да и сама пощечина наводила не на самые приятные воспоминания, но это пустяки. – Чего вот ты снова ревешь?! – руки на его щеке, руки за его ушами… Блин, это так отвлекало. Злиться? Нет, он уже совсем не злился. Маленький паршивец знал, куда лезть и что почесывать. Уши всегда были его слабым местом, как и колени, но по-разному. Он царапывающих движений за ухом хотелось раствориться в довольную лужицу. Как тут можно злиться? – Не реви, не рассыплюсь я от такого….
Хотелось курить, но он только прижал к себе беловолосого психа ближе. Как с ним все-таки сложно…. Такой хрупкий, ранимый, непредсказуемый. Тогда, в Европе, ему надо было развернуться и уйти, при виде сцены в туалете, но нет. Он остался…. Видимо только для того, чтобы осознать в себе другую ориентацию. Тогда он был уже чуть ли не на голову выше, это почему-то забавно закусывало, а сейчас они почти одного роста, почти одинакового телосложения, просто отражения – темное и светлое. Потерять его это все равно, что отрезать какую-то часть самого себя и выкинуть. Это просто не возможно.
- Ты разозлился, потому что я калечу себя, а сам… Думаешь, я не злюсь? Ведь ты даже себя не калечишь, ты планомерно убиваешь, специально, прекрасно осознавая, что ты делаешь. Не может он. Все ты можешь, но не хочешь. Блин, Рика, я ж тоже всякой гадостью увлекался, не настолько конечно и не такой, но все же. Бросил же.
Блин, и почему в моей жизни нет место слову «просто» или наоборот его слишком много? Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Не хочу. Объяснять что-либо Рике сейчас было бесполезно, сейчас, как и, впрочем, всегда. Зато можно прижать его ближе, нежно зарывшись в серебристые волосы. В неверном свете межпространства комнат, они почти искрились. Красиво.
- Что ты там мямлишь. Не ухожу я никуда.
«…не хотел видеть, как меня ломало». Да, не хотел бы, но ещё меньше хочу видеть, как тебя сломает. Серебристые волосы в его пальцах. Беспорядочные движения Рики. Беспорядочные, но не менее будоражащие. Тепло прижатого тела. Криво усмехнувшись, он проверил на чувствительность щеку. Вроде все на месте, а красный след вскоре исчезнет без следа. Вот с ногой и рукой сложнее. Если и легкую хромоту можно скрыть, то изрезанную ладонь никак.
- Рика-Рика, я с тобой меньше часа, а уже успел сломать очки, дверь, изрезать руку, чуть не раздробить пятку и получить пощечину. Да уж… Веселенькое начало. Куда, в какую даль уходят мои мозги, только при взгляде на тебя, а Рика? – чуть отодвинув от себя парня, Рен ласково провел по его щекам, стирая слезы. – Блин, мы столько не виделись, а все что ты можешь это разводить истерику? Это же я, Рен. Прекращай, слезы тебе не идут. Ты итак весь какой-то мокрый, - хмыкнул Такатори, намекая на значение имени Рики. Если абстрагироваться от красивого звучания, то получалось что-то вроде водянистой бегущей реки. – Нечего влажность тут разводить.

__________________________________________
Внешний вид: светлые рваные джинсы, черная рубашка с нелепыми картинками. С собой телефон.

Это у него-то меняется быстро настроение?! Да они просто с Рикой плохо знакомы…. Рен как обычно не успевал за его переменами, срывами, сменами и тому подобное. Просто не успевал….
- Вот и не реви, нету повода, - почему-то сейчас он почувствовал что-то странное. Смущение… Какую-то непонятную ему неловкость. Рика поднялся с него. Рен одновременно был ему за это благодарен и чуть-чуть, совсем немножко, разочарован.
- Ничего ты не попортил, кишки тонка, - откровенно пробурчал Такатори, не поднимая глаз с павшей в неравном бою двери. – Если ты так переживаешь за имущество Ли-сан, то могу тебя успокоить, я обязательно оплачу сей погром, - язвить, это так привычно. Язык словно сам находит подходящие слова. И откуда эта обида? В конце концов, Рика прав. Незачем, совсем незачем крушить ни в чем не повинную комнату. Он опять вспылил. – Прошу прощения, за принесенные беспокойства, - шуточный поклон все той же двери. Да ну его нафиг. Беспокоишься о нем, а он выделывает из тебя посмешище.
- Школа? А что это? – для полного сходства не мешало посвистеть. Нет, он не собирался в школу. – Я болею. – Недолго думая нашелся Рен, не поворачиваясь на шуршание одежды. В школу он действительно не собирался. Мало того, что у него не было подходящей одежды, он все ещё немного дулся на Кёю. Конечно же, скорее всего уступит именно он, но почему бы для начала не помотать нервы своему любимому… Хотя тот навряд ли понимает, что к чему. – А? Чего? – обернулся Такатори как раз вовремя, чтобы поймать перед самым носом бутылку с пеной. Конечно же, правой рукой. Достаточно, это начинает уже надоедать. Притупившаяся боль радостно вгрызлась в открытую ладонь. Сколько можно?! – Блин, Рика, кончай в меня кидаться! К чему эти разговоры о дынях-клубниках?! – Только сейчас Рен, осмотрев своего бывшего любовника, складывая к его внешнему виду звук снимаемой одежды и наполняемой ванны, сделал гениальный вывод. – Ты что решил принять ванну?! Прямо сейчас??? – Почему именно то, что он решил сделать это «сейчас» возмутило Рена – загадка, но для Принца она не имела никакого значения. Почему-то этот факт возмущал и все тут! – Закрыть дверь будет сложно…. – Поднявшись, Рен оценивающе глянул на дверь. Та, в принципе, была вполне целой, если не считать свернутых петель. – Это не смешно, Рика.
Обернулся Рен на крик, точнее не обернулся, а почти перевернулся в прыжке, чтобы премило встретить лицом полотенце. Сегодняшний день явно не удался.
- Да, что я там не видел?! – отодрать от себя мокрую тряпку и более не слова не говоря выйти из комнаты. Достаточно блин. Также без слов рухнуть на кровать, любуясь своим отражение. Нужно было ехать домой. С другой стороны, домой уже было ехать слишком поздно. Так что вполне можно позволить себе несколько часов сна, прежде, чем Рика отправится в школу. Потом он все-таки дойдет до Ли Сан, поговорит с ней и отправится домой. Не плохой в принципе план. Зевнув, Рен благополучно закрыл глаза, «наслаждаясь» нытьем конечностей.

__________________________________________
Внешний вид: светлые рваные джинсы, черная рубашка с нелепыми картинками. С собой телефон.

Пока его блондинка изволила принимать ванную, Рен-сама заснул. Совершенно невинным образом, распластавшись на кровати и тихо посапывая. Снилось ему что-то обрывистое, томное и беспокойное. Даже сквозь сон он ощущал улыбку на своем лице и тонкую ниточку слюны, спускающейся с уголка губ. Хотелось её вытереть и лечь удобней, но никак не получалось. «Рен, Рен», блин! Сколько можно меня звать?! Перевернувшись набок, Такатори почти автоматически провел рукой по щеке, недовольно сморщившись от подступившей боли. Во сне было сладко и горячо. Что может сниться шестнадцатилетнему подростку? Понятное дело от такого просыпаться совсем не хотелось и почти не получалось.
- Что? – хрипло. Слишком хрипло и тихо. Пришлось прочистить горло и, кое-как поднявшись, проплестись обратно в ванную, иначе этот ор не успокоить. – Сам же выгнал, мелкая зараза. – Не глядя опуститься на бортик ванны и, нежно положив руку на светлую макушку, погрузить её под воду. – «Рен-Рен», сколько можно повторять?! Сначала с непонятными психами выгоняешь из ванной, а потом «потри, бл*, спинку»?! – мстительную радость доставляли всплывающие на поверхности пузыри. Он не собирался делать что-то чрезмерно вредное, этой капризной даме, но легкое погружение ей не повредит. Тело слегка ломало. И дело не в ноющей ноге или болящей руке, просто короткий сон совсем не поднимал ему настроение. – Остыл? – ослабляя хватку, Рен сразу же отскочил куда подальше. У блондинки был вздорный характер, длинные, красивые ноги и очень хорошая растяжка.
__________________________________________
Внешний вид: бледный, сонный, взъерошенный, недовольный. Правая рука перевязана уже красной повязкой, на левую ногу чуть хромает. Одет: светлые рваные джинсы, черная рубашка с нелепыми картинками. С собой телефон.

Как и показывала практика, а увернулся он не зря. Нога пронеслась перед самым его носом, хорошенько окатив водой, но не принеся никакого вреда.
- Милый, ты же знаешь, что я не могу тебе принести никакого время. Все для твоего блага, - ухмыльнувшись, Рен продемонстрировал ряд красивых белых зубов. Он мог бы ими гордиться, что в прочем и делал. – Тем более, что твоя жизнь для меня фактически бесценна.
Рика представ перед ним во всем своем первозданно прекрасном виде, хорошенько окатывая водой. Рен откровенно зазевался, иначе как объяснить тот факт, что момент, когда его рубашка оказалась в цепких лапках, был безвозвратно утерян.
- Рика, блин, пус… - окончание фразы захлебнулось в воде. У Рена не было опоры, у Рики был эффект неожиданности, прибавить к этому почти одинаковые телосложения и вот Принц уже у ног блондинки, попивает водичку.
- Я не грязный!!! – отплевываясь, отфыркиваясь, махая лохматой головой, Рен барахтался в ванной, в поисках опоры. Сон надо сказать, убили. Прибавить к этому тот факт, что его одежда мокрая, а рубашка рваная и настроение ухается в низ. – Фу, это противно!! – конкретно сейчас он говорил про джинсы, облепившие его ноги. Рен вообще не любил мокрые вещи, они в водили его в состояние легкого ступора на основание чувства омерзения. «Снимите - это с меня немедленно». Сейчас он старше и на этот крик няньки точно не прибегут… Да и кричать так он не собирался.
- Блин, Рика, ты думаешь, что творишь? – судя по полившемуся на его голову шампуню, нет. Бл*, я заипусь сушить волосы. Мысль не успела даже осознаться, как в руках у Рики появились ножницы. Рену даже в голову не пришло, что Мизу мог прийти к тем же выводам и решить по-своему избавить его от этой проблемы.
- Что ты делаешь?! – первые несколько прядей, он пропустил, автоматически отмечая их длину на мокром кафеле. Длинные, черные, красивые. Не то, чтобы он специально их отращивал, но теперь он вполне к ним привык и любил даже расчесывать… иногда. Его это успокаивало…. А теперь они рваными прядями падают вниз. – И что ты, по-твоему, делаешь? – в очередной раз, поймав Рику за запястье, Рен понимал всю тщетность дальнейших усилий. Прическа была безнадежно испорчена. Пусть не долго, но Рика постарался обрезать волосы так, что все попытки скрыть покромсанные пряди, теперь потерпят поражения. Используя руку как опору, Рен вылез из воды и уселся на бортик спиной к Рике. Ходит на половину покромсанным его не устраивало. – Достригай уж… - его одолело непонятное смирение. Прислушиваясь к звенящему пению ножниц, у самого уха, Рен искренне надеялся, что сильнее его Рика уже не испортит. – Только не на лысо и осторожно, мне дороги мои уши, - недовольно глянув на объект своих проблем, Такатори стянул с себя порванную рубашку.
- Рика, на улице зима… В чем я по-твоему должен домой возвращаться? - бросив рубашку на дно ванны, Рен выудил из кармана телевон. Может хотя бы он сломался? Нажав на первую попавшуюся кнопку, Рен убедительно услышал препротивное пищание - мобильный монстр был жив. - Для меня до сих пор загадка, где ты нашел этого бессмертного?!

Внешний вид: бледный, мокрый, взъерошенный, недовольный. Волосы кое-как обрезаны. Правая рука перевязана уже красной и к тому же мокрой повязкой, на левую ногу чуть хромает. Одет: светлые рваные мокрые джинсы, черная рубашка с нелепыми картинками покоится на дне ванной. С собой телефон.

Вообще стричься Рен не любил. Его нервы слишком обострялись от пощелкивания ножниц и общая чувствительность сводила с ума. Он даже упускает тот момент, когда Рика включает воду. Жарко, холодно, уже трудно понять. Просто вода текущая по его телу, просто смываемые волосы, щекотя и тревожа забивают черную трубу водоотвода. От того, что он до сих пор не утолял свою жажду, становится снова передаваемо сухо внутри, а короткие волосы необычно касаются его плеч. В общем-то он не знает, что такого получилось из его стрижки, но на ощупь все казалось чуть менее хуже, чем он себе представлял.
- Рика… - чуть дернувшись от невыносимо горячих, так быстро и неотвратимо вызывающих желание, тяжелым узлом связывающееся в паху. Жарко или даже точнее пьяно, под этими руками он так легко перестает думать. Почему? Его прикосновение тонкими мелкими иглами проходятся по возбужденным нервам. – Рика, блин, не надо, - и снова слишком хриплый из-за волнения голос, а в одном полотенце так тесно, томно и снова жарко. Пока он вполне контролирует себя. Руки не прижимают к себе гибкое тело, губы не ищут его рот, но все мысли уже засели где-то ниже пояса и наливаются кровью. Кровь… она бьется все ускоряющимся пульсом в ушах, в паху, приливает к щекам, расцветая румянцем. Рика умудряется постоянно заставлять его чувствовать себя совершенно беззащитным. Один гневный взгляд и он оказывается наедине с ласкающей по чувствительной кожи, прохладе ванны, а Рика замотавшись в полотенце таким образом, что лучше бы оказался без него, выплыл из ванной. Ксо…. Неровное дыхание и прямо алеющие щеки раздражали, хотя не только они. Чертова зараза. Вот зачем? Сглотнуть и задумчиво обернуться в сторону душа. В конце концов, даже сейчас у него есть целых два варианта – холодный и горячий. Остаться с Рикой в одной комнате на ночь, было плохой идеей. Кожа, покрывшись мурашками, требовала продолжения, а мозг услужливо подкидывал картинки из прошлого…. У Рена с моралью было не очень хорошо, но всему же должна быть мера. Блин, у меня проблемы. Вытащив джинсы из воды и кое-как отжав он повесил из на опустевший полотенцесушитель… Оставалась маленькая надежда на то, что за оставшиеся несколько часов они высохнуть на столько, что их можно будет одеть. Оглядев просто убитую ими ванную, Рен обнаружил сваленные в кучку вещи, какая никакая, а все-таки защита. Да-да, именно так. Натянув на себя белые штаны, Такатори вышел из ванной. Вечно прятаться там не имело смысла. Кроме того, он уже откровенно хотел спать.
Рика вальяжно развалился на кровати, милостиво предоставив ему целую половину. Мило, красиво, волнующе. Блин, да от него он забывал, как дышать, не то, чтобы что-то ещё…
- Рика, и чего ты от меня хочешь? – белая кожа на черном белье. Зрелище, от которого можно было просто сойти с ума. К тому же атлас особо скрывал все изгибы фигуры, даже наоборот очень удачно подчеркивал. Неуверенный шаг к кровати обрывается где-то на середине. Ничего хорошего эта ночь ему не прочила. Смотреть на красивые пальцы, вытворяющие что-то несусветное с несчастной подушкой было невыносимо, поэтому не долго думая, Рен отвел взгляд и не глядя уселся на пол, облокачиваясь на кровать.

Внешний вид: по-прежнему взъерошенный, мокрый и недовольный, на шеках легкий румянец, а глазки хаотично горят. Волосы кое-как пострижены. Правая рука перевязана уже красной и к тому же мокрой повязкой, на левую ногу чуть хромает. Одет: белые полуспортивные широкие штаны с серебряными вставками по бокам. Телефон заыт в ванной.

Мир иногда приобретает чересчур яркие краски, даже не яркие, а необычные, будто кто-то перенастроил картинку мира под свое цветоощущение. Вещи, которые до этого не бросались в глаза, теперь будто жили своей жизнью, яркой, цветной, резкой. По-прежнему очень хотелось пить, но рядом была только наполненная минералкой ваза с одиноко плавающими черешнями. Пить из неё совсем не хотелось.
- Я подумаю, - на самом деле ему плевать на эту самую Вивиен, да и тема штанов его слабо волновала, но Рика обещал купить ему рубашку, а это означало как минимум смену гардероба. Отказаться? Можно, только вот проблема в том, что сейчас бы он предпочел держать его при себе, а это был не такой уж плохой повод.
Рука привычно прошлась по карманам, нащупывая некий предмет, даже не вытаскивая его на божий свет, можно легко догадаться о его предназначение. Злиться не было сил, да и провоцировать Рику на разговор о наркотиках тоже. Угрюмо опустив руку он, легко вздрогнул от прикосновений, ощущая расширение собственных зрачков. Нужно было заново привыкнуть к тому, что Рика рядом, но понять, что Рики от него на самом деле надо, Рену видимо было не дано. С ним не было ни уютно, ни по-настоящему удобно, но жизнь рядом с ним будто наполнялась невиданными ему красками, острыми, непонятными и одновременно желанными. Если подумать, то Рен слабо себе представлял сопротивление Рики, по-крайней мере в вопросах желаний, даже если это желания его. Больше похоже на то, что он просто тянет время. Кроме того, сейчас очень не хотелось сводить встречу к обыкновенному траху. Если бы он мог читать мысли, я бы уже заработал нехилую шишку за  слово «обыкновенный» отнесенному к нему. То ту, то там взрываются рецепторы, от недоприкосновений. От слов, сказанных на самое ухо, по спине пробегает стадо мурашек, пьяных мурашек, мурашек на длинных-длинных шпильках. Усмехнувшись, Рен поймал одну из оплетших его рук, рассматривая красивые пальцы, сплетаясь с ними свои в несложный узел, он легко прикоснулся губами кего пальцам. По цвету, их кожа почти не отличается, но почему-то лично ему Рика всегда кажется чуть ли не прозрачным. Эфемерный, ласковый, манящий… Такими наверное были в преставление некоторых эльфы. Ночной народец, завлекающий ради шутки несчастных путников, которые в последствие сходили с ума от разочарования, при возвращение в свой мир… если выживали, конечно. Правда вопрос в том, был ли сам Рен человеком.
- Очень хочу пить… - прежде чем слова все-таки вырвались из пересохшего горла, пришлось прокашляться. Реагировать на слова о болезни он не стал, прекрасно зная собственный организм. Выздоровление было просто вопросом времени, причем очень недолгого времени, – но видимо все минералку ты извел на черешни.
Он поднимается, за манящими его руками, правда, не на кровать. На губах играет задумчивая улыбка, когда Рен опускается на корточки перед мини-баром. Шампанское он, вроде бы, мог пережить, но вот увиденное Мартини ввело его в легкий ступор отвращения с резким воспоминанием о том, почему он не любит винные производные. Помимо этого в баре имелось несколько видов коньяка, водка, виски и ещё какая-то крепкая, не опознаваемая дрянь. Придется пить шампанское.
Назад, к кровати, он вернулся уже с двумя бокалами, бутылкой шампанского и выуженными из вазы черешнями. Бутылка открылась на удивление легко и тихо. Обычно в его обществе шампанское предпочитало взрываться. Бокалы также наполнились на удивление спокойно, оставалось только усмехаться и легко дуть на ноющую руку. Подобный мазохизм раздражал уже даже его самого, но просить не хотелось. Как только первая емкость была наполнена, не дожидаясь пока пена чуть сойдет, Рен залпом опустил несчастный бокал. В животе легонько заурчал съеденный несколько часов назад пудинг, а в носу защекотали пузырьки, зато, если игнорировать вкус, стало легче. Жажда чуть отступила. Зато второй был наполнен совершенно правильно и передан Рике.
- Выпьешь со мной, - отчего-то становилось весело. Не смешно, а именно весело. Они будто бы сделали шаг назад, в прошлое. Короткие волосы теперь снова щекотят его плечи, а на черном атласе лежит Рика. Рика, который по его же собственным словам хотел быть его.

Внешний вид: по-прежнему взъерошенный, мокрый и недовольный, на шеках легкий румянец, а глазки-то горят. Волосы кое-как пострижены. Правая рука перевязана уже красной и к тому же мокрой повязкой, на левую ногу чуть хромает. Одет: белые полуспортивные широкие штаны с серебряными вставками по бокам. Телефон забыт в ванной.

Всего лишь игры, в которых он всегда проигрывал. По-крайней мере ему, Рики. Серебристая голова секунду назад лежащая на его коленках. Короткое прикосновение длинных пальцев. Он определено сходит с ума, быстро и почти добровольно. За это почти стыдно. Он так близко, что его не возможно не усадить себе на колени, ещё ближе, ещё… Рен всегда был жадным и плохо ориентировался в собственных желаниях. Трудно сказать, что именно сейчас творилось в его голове, но хотел он сейчас определенно одного, хотя желательно много раз. Прости, но я кажется, проиграл….
Голова кружится от соприкосновения губ, и он жарко пьет ненавистную ему жидкость. Липко, мокро, желанно. Прижать его ближе, ещё ближе, одной рукой обвив за талию, другой зарывшись в волосы на затылке. Ближе… Пустить свой язык в свободное гуляние по чужому рту, выискивая там припрятанную влагу. А мироощущение рвется в обманчивом красном свете. Он почти ничего не слышал, кроме крови шумящих в его ушах, он почти ничего не видел, только алеющие губы напротив, он почти ничего не чувствовал, кроме рук умудряющихся быть по всюду. Это так сложно, пытаться не трогать его, не целовать подставленную шею, не обнимать беззащитные плечи, не хватать так яростно воздух.
Голова кружилась, ярким калейдоскопом представляя картины прошлого, маня мечтами о будущем, а желание горячим узлом свернулось в паху. Если до поцелуя о каком-то сопротивление могла быть речь, то сейчас оставалось только красиво проиграть. Блин, на самом деле он так скучал по этому белобрысому. По его рукам с красивыми пальцами, красивым мускулистым ногам, плоскому животу, изгибу перехода плеч в шею, ключицам, губам, глазам, серебристым волосам – все это сводило с ума.
Он определенно не знал, чего хотел больше: затрахать его до полусмерти или все-таки заняться любовью, бережно вбирая в память каждую черточку, линию, изгиб. А может сначала одно, потом другое? Или даже одновременно? Дурманящий запах был повсюду, его запах.
- Рика… - у него зачастую получалось говорить довольно забавно, то ли прося, то ли требуя, но совершенно не объясняя, чего именно. Только его уши оставили в покое, как он осознает себя уже лежащем на Рике и почти раздетым. Желания? Яркая демонстрация его желания, сейчас трется о его бедро в настоятельном требовании внимания, но это пока ждет. Пока у него хватает силы воли просто провести рукой от липкой щеки до живота, чтобы потом исследовать этот путь уже языком, отдельно останавливаясь на выпирающих ключицах, линии подбородка, сосках, пупке. Черный атлас влажно холодит и без того негорячую кожу, но Рен уже почти ничего не ощущает кроме своего собственного желания, от которого кровь жарко разгоняется в жилах. Уже совсем не холодно, а хорошо, горячо, правильно. Руки проходятся от внутренней стороны белых бедер к внешним, лишний раз притягивая к налитое кровью плоти. Оставив пупок в покое, переключится на обтянутые кровяными ниточками кости бедер, с усмешкой лицезрея демонстрацию ответного желания.
Делать ему больно совсем не хотелось, но все, что могло бы сойти за смазку осталось в ванной, куда Рен просто не дойдет. Оставалась слабая надежда на прикроватную тумбочку, в первом ящике которой, в подобных заведениях, можно найти удивительные вещи. Шаря здоровой рукой по направлению к ней родной, бывший наследник семьи Такатори лизнув красную и дрожащую от напряжения головку любовника, вобрал в рот весь член, томно обсасывая его по всей длине. На самом деле его опыт минета фактически ограничен только его получением, но это не мешает ему старательно воспроизводить те движения, которые больше всего волновали его.
Самое сложное сейчас не отвлекаться на что-то одно, первый ящик тумбочки оказался просто кладезем, на изучение которого не мешало бы потратить много-много времени, а сейчас пришлось ограничиться первым попавшимся предметом, на ощупь казавшимся баночкой крема. Подтащив его ближе, Рен очень скоро забил на попытки открыть его одной рукой и с жадным удовольствием посвятил себя не совсем новому, но слабо исследованному занятию.
- А ты вкусный, - на секунду прервавшись, чтобы обратить внимание на выражение лица Рики и посмотреть на собственную находку, парнишка жадно обводит языком по своим собственным губам, - я почти забыл насколько ты вкусный.

Почти досадливо поморщившись от очередного укуса, Рен решил, что его Рика видимо очень голодный или у него сильнейший недотрах, не иначе. Кожа, может и не настолько нежная и чувствительная, как у Рики, легко отражала все следы ночных приключений. Да, у него было прекрасное здоровье. Да, на нем заживало все, как на бродячей собаке, но это совсем не значит, что его тело надо покрывать всевозможными метками! Впрочем, возмущение было скорее наигранным. От жадных прикосновений кружило голову и забота о погрешности собственной кожи уходила на задний план. Более того, ему нравилось быть грешным.
- Мы куда-то спешим? – почти со спокойным любопытством поинтересовался Рен, прежде чем впиться в малиновые губы. Ему нравилось целовать этого белобрысого паршивца. Это были самые счастливые секунды в его жизни - когда розовенький язычок сплетался в танце с языком. В это время Рика молчал. Нет, его стоны, вздохи, охи и тому подобное, Рен тоже любил, а вот связная речь вызывала вроде бы уже погребенное завалами жизни смущение. – Ну, простите за некоторую неловкость, я к счастью делаю подобные вещи только из желания сделать приятное своему партнеру, очень жаль, что вам не понравилось.
«Не думать» - вот ключевое слово в его отношениях с Рикой. Не думать ни о чем. Ни о последствиях, ни о чувствах, ни о сомнениях. Жить одной секундой. Гореть, пока на это есть силы. Они никогда не говорили об их отношениях… Хотя нет, что-то было в самом начале, но тогда Рен был ещё слишком молодым и во многом неопытным. Сейчас опыта у него хоть отбавляй, но вся та же горечь, при виде чужих меток, не пропадала и сейчас. Не мог он оставаться безразличным! Единственное, что у него получалось – это скрывать причину иногда кипящей агрессии и реализовывать её в выпивке, куреве, сексе. Сейчас сложнее – он почти трезв, не считая пьянящей близости Рики. Пройтись поцелуями-укусами по всем чужим отметинам. Как бы говоря «вы все не правы, это моё!» По-детски, глупо и наивно, но иначе он не мог.
Рика ехидничал и подзадоривал, но это лишь указывало только на высокую степень возбуждения. Сам он почти уже откровенно стонал в голос, от подступившего желания. Когда же его пальцы, измазанные в выуженном креме, сомкнулись на его члене, не было сил даже стонать. Из его легких выбил весь воздух одним «ох» и тело пробила не хилая дрожь. Как он не кончил в тот момент – это загадка. Общую ситуацию далеко не облегчало зрелище длинных пальцев, самостоятельно растягивающих узкое отверстие. Внутренне оставалось только радоваться нечаянному выбору, чуть облегчевшим горячее возбуждение.
- Принц ещё какой извращенец, - одним движением отводя его руки ему же голову, пока они не сделали ещё чего-нибудь будоражащего, после чего продолжение игры несколько отложится, Рен наваливается на него всем телом, почти автоматически подмечая, наконец соскользнувшие штаны. Свободной рукой проведя по бедрам  и царапая нежную кожу повязкой, он, почти не направляя,  его тело давно изучено, одним резким движение входит до предела. Жарко и узко, и одновременно из-за странной смазки прохладно, нестерпимо, невозможно. Он почти уже не контролирует себя, только краем мозга ловя отдельные, вроде бы мудрые мысли. «Не спешить» уже не выходит. Можно подумать в этих резких, чуть аритмичных движениях, заключена сама жизнь.
- Рика… - чувствительно укусить за плечо и чуть отступить только для того, чтобы снова войти, и снова, стараясь хотя бы сохранять положение, в котором член сильнее всего трется о стенку простаты, - Рика... прости… - извиняться перед ним ему тоже приходилось довольно часто, возможно потому, что уровень сдерживаемости рядом с ним уходил в морозный ноль. Сдавленный голос, вырывающийся в такт движениям, только осушает губы порывом воздуха.

Внешний вид: ой-ё! я не буду описывать все >___< Кратко: гол и искусан.

Ему, наверное, больно -  отстраненная мысль, будто и не его, все-таки засветилась в голове ярким взрывом. Тело ещё раз хорошо протрясло и покрыло слоем холодного пота, прежде чем он чуть ли не упал на виновника собственного состояния. Мальчику всегда нравилось раздувать огонь, с которым он нередко не мог справиться. Ну, что за зараза? Некоторые страдают в постели от того, что не могут сказать ни слова о своих желаниях,  но видимо есть и другие, которые мучаются от того, что не могут прекратить трещать о них.
- Не смей клеветать на мою мать, - скорее по привычки огрызаясь, нежно водить руками по жаркому телу. Сожаление, таившееся на кромке каждого движения, даже не думало отражаться в словах. То, что он явно поспешил, было понятно уже с самого начало, но и остановиться он, правда, не мог и виной всему невозможный, красивый, невыносимый мальчишка, требующий к себе настоятельного внимания. Сегодня ему видимо не везло с партнерами. – Не скули, можно подумать я тебя когда-то оставлял наедине с такими проблемами, хотя вариант с бутылкой был бы забавным. Даже идти далеко не пришлось бы, шампанское одиноко греется около кровати, наверняка красиво покрываясь каплями.
Нежно удерживая его худое тело, не хватало еще, чтобы он осуществил свою угрозу, провести рукой по его ягодицам, на которых уже четко проступали следы его пальцев. Досадно, он совсем не собирался доставлять ему лишние неудобства.
- Прости-прости, молчу, обещаю исправиться и стать послушно-шелковым, хотя бы на какое-то время, - усмехнувшись, Рен с радостью прижал к себе предлагаемое тело. Желание, вроде бы только удовлетворенное, гулко шевелилось где-то совсем рядом, не давая спокойствия. На самом деле это был всего лишь времени и не такого уж долгого, учитывая то, что он умудряется делать с его пальцами. Но нельзя же оставлять принцессу без внимания! – Буквально ручным… для тебя… но меня весьма оскорбляет, что альтернативой меня становится бездушная стекляшка.
Губы ласково отмечают плечи, щеки, уши, шею – все до чего можно дотянуться, по-своему извиняясь за грубость. Эта поза кружит голову, совсем уж беззащитная, просящая, манящая. Проводя пальцем по позвоночнику, он отмечает вниманием каждое отдельное звено изогнутой цепочки. Другая же рука, нежно водя по животу, нашаривает сочащийся член. Бедный, ему сегодня так мало уделили внимания, а точнее просто раздразнили.
- Впрочем, меня оскорбляет любая альтернатива, - чуть слышный шепот, едва заметное шевеление губ, а пальцы уже сомкнувшиеся на дрожащем органе, мягко навязывают свой темп, разжигая собственное желание. Желание обладать, целиком и полностью, быть одним целым, хоть какое-то время. – Все для тебя, мой милый, - собственный член уже настойчиво трется о его бедра, требуя продолжения. Он хочет его, хочет всегда, абсолютно. Его покачивающиеся бедра, манящая улыбка, шалые глаза – он бы сделал все для него, он бы стал всем, но был только любовником… одним из многих.
Второй раз за этот вечер он вошел нежно в добровольно расширяющееся отверстие, заставляя его хотеть большего, провоцируя ответное движение. Сейчас, когда первое, почти животное желание было удовлетворено, он с удовольствием прислушивался к его телу. Возвратно-поступательные движения по легкой дуге скользили на влажных черных простынях, а на белых щеках расцветал ярким светом румянец, который только подчеркивал неверный красный свет. Пусть ему будет со мной также хорошо, как мне с ним. Пусть он не думает ни о ком, кроме меня. Ни о ком.

Внешний вид: не одет

Такой послушный и неудержимый в его руках. Так… невозможно… видеть отражение его собственного желания в потемневших глазах. Не отпускать. Никогда-никогда… держать рядом… с собой…. Пусть это сложно, пусть придется претерпеть ещё одну волну недовольства, неодобрения…. Плевать! Я не хочу без него…. Так странно. Так необычно. Разве так возможно?
Поцеловать водруженною на него ногу и слегка потереться об неё щекой. Хочется прижать его к себе и покрыть каждый сантиметр кожи поцелуем. Хочется всегда быть рядом. Всегда быть в его… он такой узкий и горячий. Почему? Этот огонь отражается везде, даже на кончиках пальцев чувствуется легкое покалывание. Руки, бегающие ходуном по его телу, приходится снова поймать и прижать к черному атласу.
- Мне нравится… когда ты зовешь мне по имени, - прошептать на самое ушко, предварительно пройдясь языком по белой раковине. Ему не просто нравилось, его возбуждало его манера говорить его имя. Впрочем, его многое в нем возбуждало.
Ещё несколько рваных движений и его узость становится просто невозможной. Наполняясь звоном в ушах, он видит только серебристый свет перед своим носом, когда его тело делает последнюю, чуть ли не в конвульсиях, попытку двигаться, быть с ним. И снова дрожь, и снова он бессильный падает сверху, чуть придерживаясь ноющей рукой. Даже это радует, потому что она хоть немного отрезвляет, после него.
- Рика, спасибо… - за что именно пусть решает сам. Перевернувшись и чуть ли не упав на спину, он все ещё прижимает к себе серебристую голову, в чьих волосах запутался окончательно. И не только в волосах. Обнять, прижаться ближе, перепутаться руками и ногами и задохнуться под влажным от их тел одеялом. Это ли не мечта.
- Что? - Сердце-сердце, вернись, ты ещё нужно мне. Не зачем так биться, словно птица о прутья ненавистной решетки. Не зачем так скрипеть и радоваться. Не объять тебе весь мир, не любить одного человека.
Тишина, осевшее на дне легких, после того, что он услышал, старательно схватила его за горло едким пониманием. Даже сейчас он мог позволить себе сбежать от ответственности, свалив все на хороший секс, после которого начинаешь любить весь мир, не то, чтобы любовника. Мог, но не стал. Это слишком больно.
- А как же твой брат? – глупый вопрос, но не задать он его не может, даже прижимая его  к себе ещё ближе и чуть поглаживая ложбинку под подбородком. Действительно, многое из непонятного до этого в поведении Рики становилось как-то более ясным, даже в чем-то логичным.
На самом деле Рен не любил признания в любви. Не считая Кёи, все остальное выходило впоследствии большим геморроем. Все потому что на это короткое признание нужно было как-то ответить, а что можно ответить на «я люблю тебя» кроме как «я люблю тебя тоже». Признание обычно означало для Рена конец отношений. Мучить кого-либо безответным чувством даже он не стал бы, но тут… Сейчас… Все по-другому.
Он рад. Рад настолько, что горло перехватывает, а сердце просто рвется в пляс. Он счастлив прижимать к себе его Рику, Рику, который любит его… Рику, которому он не позволит оставить его… Рику, которого… он…
- Спасибо, - уткнуться носом в плечо, не отпуская не на секунду. Только бы не обидеть. Только бы не задеть. Только бы не ранить. Остальное кажется такой глупостью. – Блин, Рика, я не знал… Я так хотел…. - в их отношениях так много «если», что это даже кружит голову, - Я не могу без тебя, Рика.

Внешний вид: не одет, но под одеялом и не один =^.^=